Оператор «Дурака» и «Майора» — о том, почему в России боятся снимать кино о будущем

Кирилл Клепалов объясняет, почему везде, кроме нашего кино, возник тренд на футуристичную научную фантастику и рассказывает, как её снять при небольшом бюджете.

В рубрике «Монолог» мы даём профессионалам из индустрии игр и кино возможность высказаться на тему, которая их искренне волнует. Оператор «Дурака», «Майора», «Я худею» и ещё множества популярных проектов Кирилл Клепалов восхищается «Миром Дикого Запада» и «Чёрным зеркалом» и не понимает, почему в России боятся снимать о будущем так же.

Кирилл подробно порассуждал об основных причинах этого страха и рассказал, какой вклад в формирование новой тенденции собирается внести с помощью современных технологий и прорывных, но недорогих идей.

Автор: Кирилл Клепалов

Текст адаптировал: Николай Кубрак

Все будто перестали мечтать. Сейчас установилась система координат капиталистического мира — мы живём сегодняшним днём, причём это стало слишком обширным понятием.

В нашей стране снято огромное количество фильмов про Великую Отечественную войну, а про будущее только «Кин-дза-дза» и ещё несколько картин, которые можно пересчитать по пальцам. Фантазировать про альтернативные миры у нас почему-то очень стесняются, у нас будто есть комплекс. Мы боимся неправильного ответа, как в школе: боимся придумать то будущее, которое вдруг кому-то не подойдет. Мы всё время думаем о ком-то постороннем, о том, что они о нас подумают. Поэтому мы все идём вместе строем в одном направлении.

Технологический прогресс сложно отрицать. Мы его боимся, потому что, возможно, находимся в преддверии технологического апокалипсиса — если верить речам Илона Маска. Поражает, насколько мир сейчас оцифровывается: в фейсбуке боты стали разговаривать между собой на непонятном людям языке программирования, и этих ботов сразу постарались убрать.

Сейчас возникла новая цивилизация — цифровая. Пофантазировать на эту актуальную тему круче всего сначала получилось у «Чёрного зеркала», а потом у «Мира Дикого Запада». Для меня «Мир Дикого Запада» — это научная фантастика. Я не могу сказать, что это художественный вымысел.

Этот сериал впечатляет не столько графикой, сколько сет-дизайном. Они приезжают в Сингапур или Токио и находят там классные места, где можно снять 2120 год. Эти города шагнули в какую-то другую эпоху в плане фактуры и архитектуры.

Не представляю, насколько тяжело было снимать новый сезон. По факту они сделали восемь полнометражных фильмов. Тем более, они уже не снимают в картонных декорациях с механическим пианино и лошадьми. Если говорить о технической стороне таких съёмок, то, я думаю, там работают гении. Это настолько выверенная работа, настолько филигранная! Они создают вымышленный мир по крупицам и досконально продумывают все детали: как люди будут открывать двери, как будет работать будильник, какая будет проекция на окно, пока за окном ядерная зима. Это настоящее мастерство, -когда ты во время всего сезона ни на секунду не выпадаешь в другой жанр или стиль.

А в нашем кино, наоборот, есть боязнь ошибки, поэтому нам легче скопировать, чем сделать что-то своё. Выбрать свой визуальный язык и на нем ехать дальше, намного сложнее, чем увидеть, как у кого-то получилось, а потом скопировать и адаптировать под наши реалии. Ещё чаще бывает, что понадёргают всяких находок, но в итоге получается салат оливье: и колбаса, и горошек, и всё остальное — вместе.

Я за то, чтобы быть смелее. В эпоху такого невероятного количества контента не может быть речи ни о каких стереотипах и законах жанра. Я в комедии работаю шесть лет, и за это время комедия по языку повествования всё ближе и ближе приходит к драме. В каждом жанре сейчас надо уметь изобретать и создавать.

У меня есть невероятное желание снимать даже о той реальности, что будет через год. Мне любопытно порассуждать на эту тему. Но это не значит, что я стану копировать «Мир Дикого Запада», потому что он мне так нравится. Технические средства, которые любят показывать в кадре, не так важны, как менталитет людей. Через год особо ничего не изменится, кроме него, — поэтому показать именно менталитет интереснее всего.

Возьмём сериал «Рассказ служанки». Люди создали альтернативный мир, где царит абсолютно другая система координат. Это прекрасная идея: в момент, когда общество становится всё более феминистическим, сделать проект, где показан абсолютный сексизм. Люди не побоялись пойти против течения, вразрез с тенденциями.

Конечно, у нас появляются примеры хороших фильмов о будущем. «Притяжение» — это достойный опыт. Я впервые в жизни увидел в России что-то подобное. Я был на премьере и вышел с радостным ощущением: круто, наконец-то про будущее, наконец-то мы не боимся выглянуть через забор. Мне кажется, у Фёдора Сергеевича [Бондарчука] получилось приоткрыть эту дверцу.

Но это крупный проект. Не всегда фильмы о будущем должны быть такими — это может быть камерная артхаусная история. Я сейчас пишу сериал, и делаю это с расчетом, что съёмки будут недорогими. Здесь стоит вопрос системы координат, в которой живут люди. Не надо все время показывать горящий Москва-сити или катящееся на гостиницу «Космос» колесо обозрения. Всегда можно показать отражение подобных событий.

«Чёрное зеркало» — как раз хороший пример того, как очень камерно и с помощью новых подходов снимать кино о будущем. Мне бы хотелось сделать что-то подобное или нечто в духе «Очень странных дел», «Конца грёбаного мира» — то есть, рассказывать футуристичные истории весело и современно.

Ещё один идеальный пример камерной фантастики — это «Кин- дза-дза» : пустыня, минимализм, но ты веришь, что это другая планета, другая галактика.

Про войну, на самом деле, снимать дороже: взрывы, танки, костюмы — чем более «исторично» кино, тем дороже будет производство. Снять кино о будущем можно намного дешевле: во-первых, графика перестала быть такой дорогой, во-вторых, сейчас многое можно делать и без графики. Гаджеты и технологии, которые существуют сегодня, позволяют делать очень многое даже в оффлайне.

То же светодиодное освещение — с его помощью ты можешь добиться любого света. Раньше кино снималось на теплый и холодный свет, а сейчас нет ограничений, доступны все цвета спектра. Изменился комплект оборудования: раньше это были Kinoflo [стандартная система осветительного оборудование с ручкой и несколькими лампами], сегодня это Astera — светодиодные палки, работающие на аккумуляторе. Больше не нужны кабели и провода: ты можешь монтировать лампы в декорации, можешь управлять с айфона, задавать разные режимы.

Уже с таким элементарным освещением можно добиться ощущения, что ты идешь по коридору, как по космическому кораблю. Сейчас любой студент ВГИК, у которого есть сто баксов на аренду этого оборудования, может добиться того же эффекта, на который когда-то Спилберг при съёмках «Инопланетянина» потратил 30 миллионов долларов.

Сериал «Мандалорец» тоже показал революционные методы для съёмки фантастики. Сначала я вглядывался в сцены и думал, что это хромакей, но потом в роликах о съёмках, увидел цифровую циклораму — аналогичную той технологии, что использовали в «Гравитации». Там её использовали для освещения и имитации вращения, но в «Мандалорце» — это уже высший класс.

Видел, что там активно использовали VR. Я сейчас работаю с этим: делаю VR-квест, экспериментирую с камерой 360, и это крайне любопытно. Не выходя из дома, ты можешь оказаться в фильме, где свободно поворачиваешь голову и можешь передвигаться по пространству — это уже не совсем кино и не совсем игра, а что-то новое.

У меня много реквизита: я себе купил 3D-принтер. Делаю на нём всякие штуки, которых ещё не существует, вплоть до наручных часов и украшений. Стараюсь продумывать даже такие нюансы.

С 3D-редакторами тоже активно работаю. Я прихожу на съёмки с готовыми шотами и освещением, выставленным в 3D. Раньше, ещё лет семь назад, рендерить каждый кадр заранее было адски сложно и долго. Сейчас это доступно в большинстве программ, — я предпочитаю Maya.

К сожалению, в России этим особо не занимаются. У нас люди даже план заранее не рисуют. Я всегда, ещё с ранних фильмов, сначала рисовал план сцены, обозначая стрелочками направления и движения камеры. Это очень помогло при съёмках «Майора», где много длинных планов: я рисовал планы, всю хореографию артистов, чтобы сразу понимать такт, ритм, темп, траектории и знать, кто куда пойдёт.

Почему я об этом заговорил сразу после VR — мне кажется, кино будущего будет однокадровым. Это же и есть полное погружение зрителя. VR — это по факту и есть один большой кадр. Другое дело, что для драматургии нужно управлять вниманием зрителей. Это тоже важно учитывать — кидать им приманки, куда надо смотреть.

Ещё интересен пример интерактивного эпизода «Брандашмыг» из «Чёрного зеркала» : они же по факту сняли сезон сериала и вложили его в рамки одного фильма. Я считаю, что кино про будущее таким образом и надо снимать. Зритель должен включаться и сам выбирать это будущее.

Конечно, в идеале хотелось бы делать как в «Мире Дикого Запада» — продумывать каждую вещь до мельчайших подробностей, даже пуговички делать магнитными. Но в наших реалиях невозможно снимать кино про будущее настолько досконально. Тем более, сейчас будет лютый кризис.

Поэтому нужно делать проще. Есть же великая фраза: «можно сложно о простом, а можно просто о сложном». Хочется рассказать просто о сложном. Визуально это должно быть динамично, приятно, комфортно, но по смысловой нагрузке более символично, без готовых рецептов.

Если оглядеться по сторонам, то можно увидеть, что будущее уже на пороге. И ничто не мешает рассказывать камерные истории о новых технологиях через нашу реальность с многоэтажками , алкашей в подъездах и прочее. Тот же сериал «Толя-робот» — это реальная история. У нас были реальные прототипы и консультанты: Юра, у которого нет ног, и Костя, у которого него нет рук. Вместо них — бионические протезы.

Сначала ты в лёгком шоке, испытываешь чувство неудобства рядом с человеком, тебя накрывают все эти стереотипы и скрепы. Но однажды мы снимали сцену в больнице: я увидел там девочку с розовым протезом кисти. Она играла в айпэд и в какой-то момент просто сняла руку, положила её и продолжила играть частью руки после ампутации.

И это так круто! Ты сразу осознаёшь, что это люди будущего, а не инвалиды. Вот он, герой нашего времени — чувак, у которого нет рук или ног, но появились биопротезы. Это наши российские киборги, которые полноценно живут с бионическими руками и ногами. Это происходит уже сейчас, хоть и не очень хорошо налажено — они сидят в очередях и никто не может получить эти протезы, которые стоят миллионы рублей.

Возможно, мы в этом проекте, который формально был о современности, заглянули лет на десять вперёд и рассказали про обычного чувака, который живёт в многоэтажке, где остались те же алкаши во дворе, те же дети, пинающие ногами мячик. Я верю, что есть вечные вещи, которые всё равно останутся в будущем: палка, мячик и другие простейшие способы познания мира, а не только экран смартфона.

К сожалению, меня не приглашали в картины, где я мог бы снять что-то про будущее. Поэтому хочу сам как режиссер дебютировать с таким проектом. Я снимал с Юрой Быковым жёсткое кино, — это был отличный опыт и тогда мои взгляды очень совпадали с этими картинами. Сейчас я считаю, что мы слишком устали от грустного вида из окна в нашей стране.